Гроза в Безначалье - Страница 61

К оглавлению

61

Иногда ты удивлялся собственной холодности: почему тебя не одолевают желания, обуревавшие большинство сверстников? Неужели сын Ганги и Шантану-Миротворца бесплоден подобно мулу, сыну жеребца и ослицы?! Сравнение выглядело кощунственным, ты гнал его прочь, но время от времени оно возвращалось. Именно в такие дни ты ложился спать позже обычного, стараясь измучить тело воинской наукой, и видел один и тот же сон: темница без выхода. Тюрьма смыкалась вокруг, грозя похоронить в себе, безнадежность любовницей висла на шее, ревнуя к жизни, и шептала слова страсти, называя тебя странным именем.

«Дья-а-а-ус!» — стонами оглашало кромешную тьму.

Имя прирастало к коже, и утро было избавлением.

Однажды ты зашел в дом гетер, провел там около часа за приятными разговорами и игрой в «Смерть раджи», после чего удалился.

Уединяться с любой из красавиц только для того, чтобы доказать самому себе собственную мужественность, казалось постыдным.

Приятней было думать, что годы учения у величайшего из аскетов заложили и в твою душу зерно подвижничества, не позволяя расходовать драгоценное семя попусту! Говорят ведь: у тех, кто много лет предается аскезе, из ран течет не кровь, а все то же семя, которое подвижник во время медитаций подымает вверх по внутренним каналам!

Сомнение хихикало, прячась по темным углам, и напоминало: из царапин на теле Рамы-с-Топором текла обычная кровь. Или если это было мужское семя — то красное от подвижничества и соленое от аскезы. А на вид — кровушка себе и кровушка!

* * *

Брахман-советник пожевал запавшими губами и кинул в рот семя кунжута — от грудной жабы.

— Мои слова удивили наследника? Странно, странно… Царь не раз делился со мной, недостойным, сокровенными мыслями: сын целыми днями пропадает на ристалище, война — его единственная утеха… Не ровен час погибнет в бою лет через пять или десять, а я на пороге старости, пора бы озаботиться продолжением рода!

— Озаботился? — машинально спросил Гангея, сворачивая с «Пути Звездного Благополучия» на проспект Малыша, названный так в честь Западного слона-Земледержца.

Главные магистрали города шли строго с севера на юг, их под прямым углом пересекали улицы и переулки, образовывая прямоугольные кварталы. Такая планировка столицы всецело учитывала направление южных муссонов, хорошо продувавших Хастинапур по центральным проспектам, а поперечные улочки, в свою очередь, были доступны восточным и западным лучам солнца.

— Увы, господин мой, сердце брахмана полно скорби! Великому радже, тигру среди царей, было отказано в его сватовстве!

— Да?! И кто же посмел отказать Шантану в руке своей дочери?!

— Некий царь рыбаков, о господин мой, который блаженно живет близ слияния Ганги и Ямуны. Этот Индра рыболовов, наделенный сотней добродетелей, долго говорил с твоим отцом с глазу на глаз, после чего раджа покинул обитель сего счастливейшего из служителей сети и невода, велев нам отправляться в обратный путь!

Заорав на мулов, сын Ганги натянул поводья и стал разворачивать колесницу. Брахман-советник изумленно смотрел на него, разинув беззубый рот, прозрачные ручки старика мелко тряслись — впрочем, в силу возраста они тряслись почти всегда.

Закончив разворот, наследник престола хлестнул упряжку и помчался к воротам. Поравнявшись с дружинниками-спутниками на скрещении улиц, он придержал животных и во всю глотку рявкнул:

— Собрать ваш десяток, и на двух колесницах — остальные конно — следовать к предместьям! Будут задерживать, скажете: приказ наследника! Форма одежды — парадная! С гирляндами! Свататься едем!

И, прямо в ошалевшие физиономии дружинников:

— Да не меня, дуроломы, — царя сватать будем!

Мартышка на его плече возбужденно подпрыгивала и корчила рожи брахману-советнику.

Глава VIII
СУДЬБА ПОКАЗЫВАЕТ КОГТИ

1

— Привал! — махнул рукой наследник, и возничий послушно остановил колесницу.

Он, потомственный возница, сута из сословия «Рожденных под дышлом», кипел от удивления: колесница всю дорогу шла как по ниточке, словно под колеса и копыта ложились не косогоры с ухабами, а «Путь Звездного Благополучия»!

Гангея похлопал суту по плечу, вслух похвалил его искусство — возничий зарделся ярче кожицы спелого плода бимба — и решил не вдаваться в подробности.

Перебьется.

За последние годы ученик Парашурамы научился скромности… Нет, пожалуй, даже — скрытности. «Скромность является добродетелью, если под рукой нет других» — как сказал один мудрец. Умения держать язык за зубами требовали жизнь во дворце, положение наследника, преклонение или зависть окружающих. Поначалу было трудно: особенно когда кто-нибудь из родичей хвастался на ристалище знанием небесного оружия. Одному в наследство от предков досталась палица Водоворота, способная единожды за сражение раздавить вражеского слона. Другому за четырехлетнюю аскезу боги подарили дротик, возвращавшийся после броска. Третьему…

Наблюдая за демонстрацией всей этой роскоши, Гангея вслух восхищался и про себя вспоминал начало Безначалья.

Поле боя для Рамы-с-Топором и его ученика.

Поэтому, когда юность кружила голову, сердце жаждало восхищения сверстников, а язык начинал бормотать привычные мантры, создавая тайную паутину… Словно невидимая чакра заново сносила наследнику голову, а потом, вновь оказавшись на плечах, голова переполнялась ледяным стыдом.

Ради славы — никогда.

И сперва дружинники, а следом за ними родичи постепенно уяснили: молодой царевич если что-то и показывает, так только пытаясь обучить воинов справляться с напастью.

61