Гроза в Безначалье - Страница 101


К оглавлению

101

Завершив круг почета, Гангея подошел к аскету и припал к его ногам. Боги уже начали переглядываться, когда до них еле слышно донесся обрывок чужого разговора — оттуда, с Прародины, где сейчас происходило небывалое:

— Благослови, учитель!

— Давай, малыш… Смотри, не разочаруй меня! Это тебе не стадионы Бенареса…

И Гангея Грозный отправился прочь — твердым шагом, выпрямившись во весь рост, так, что по Свастике Локапал пробежал легкий шепоток, а в свитах Миродержцев дружно захлопали в ладоши.

Потеха обещала удаться на славу.

…Взойдя на колесницу, Грозный поднял лук, передвинул поближе запасные тетивы и в последний раз взглянул на учителя перед боем.

Пешего аскета больше не было.

Рама в ореоле Жара стоял на огромной колеснице, опустив к ногам Топор-Подарок, и ученик Акритаварна, горец, ублюдок, держал поводья, готовясь тронуться с места.

«Земля — моя повозка, — прошелестел в сознании Грозного тихий смех учителя, — а воды влекут ее, подобно упряжным животным. Ветер служит мне возницей, а панцирем — святые писания. Хорошо оберегаемый ими в бою, я жду тебя, малыш!»

И Грозный улыбнулся в ответ: «Не трону я твоих добродетелей и заслуг брахмана, о гуру — но подвижник с оружием в руках оказывается в положении кшатрия, а по этому положению я могу ударить без колебаний!»

Стрелы покинули колчаны и взвились в воздух одновременно с первым раскатом грома.

5

Возвращение из Безначалья было болезненным. Не глядя на Раму и его Ублюдка, Грозный с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, побрел к своему шатру. Он шел под обстрелом десятков глаз: советники, свита, дружинники, брахманы из шальвапурской обители, царевна Амба… Все смотрели на регента, и каждый по-своему: ожидание, немой вопрос, преклонение, сдержанный интерес, яростная ненависть…

Гангея не смотрел ни на кого. Он двигался, словно ступая по горящим углям. Дошел. И рухнул на царское ложе, с трудом переводя дух.

В шатер сунулся было слуга с блюдом какой-то снеди, — не соблаговолит ли повелитель отведать? — но Гангея только хрипло рыкнул больным зверем, и слуга мигом исчез.

Все тело нещадно ломило, суставы выкручивал палач-невидимка, перед глазами плыли разноцветные круги. Гангее мерещилось, что он весь изранен и истекает кровью, трижды он порывался выдернуть засевший в ране обломок стрелы — и трижды с вялым удивлением обнаруживал, что на теле его нет ни царапины, а пальцы вместо древка в очередной раз хватают пустоту.

Мысли путались, туманные видения роились вокруг, насмешливо растекаясь киселем, едва Гангея пытался вглядеться пристальней, и поэтому регент не слишком удивился, обнаружив, что в его шатер успела проскользнуть целая вереница призраков. Одним больше, одним меньше… Потом до него дошло, что гости плохо походят на бред, и Гангея заставил себя сосредоточиться. Это было едва ли не труднее, чем вырвать воображаемую стрелу.

Призраки обрели плоть и форму, молчаливо выстроясь вокруг обессиленного регента. Их было восемь. Восемь Благих.

Гангея никогда раньше не видел этот клан божеств, и даже Словоблуд в давние времена ученичества мало рассказывал о Восьмерке, стараясь сменить тему, но Грозный почему-то сразу догадался, кто перед ним.

— Молю простить, о небожители, за то, что лишен возможности приветствовать вас как подобает! Я могу позвать своих людей, и они воздадут вам все почести, каких вы заслуживаете! Еще раз прошу простить…

— Лежи и набирайся сил, Грозный, — прервал его один из Благих, выступив вперед. Остальные семь при этом дружно потускнели, снова превращаясь в призраков. — Мы не в обиде на тебя, и пришли не требовать почестей, а взять тебя под свою опеку в битве с Рамой.

— Благодарю вас, опоры добродетелей, но лучше вам было бы обойтись почестями! Эта битва — только наша. Моя и моего учителя.

— Мне нравится, что ты столь ревностно придерживаешься законов кшатры, — с серьезным видом кивнул собеседник. — Но мы и не собираемся вставать между вами! Ты полагаешь, Благие способны предложить Грозному что-либо бесчестное?

Гангея смутился и решил, что лучше промолчать.

Гости приводили Грозного в недоумение. Фигуры их то и дело расплывались, с трудом сохраняя прежние очертания, вся Восьмерка была неуловимо похожа друг на друга. Лица? Одежда? Одинаково-никакое выражение глаз? Присутствовала в богах скрытая фальшь, словно Благие являлись иллюзией, майей, наваждением… А восьмой, понурый карла в красной ермолке, съехавшей на одно ухо, и непомерно широких шароварах, казался и вовсе куклой!

«Да нет, глупости! Просто устал… вот и мерещится невесть что!» Гангея отогнал дурацкие мысли, но крохотный червячок сомнения все же остался, затаился в недрах воспаленного сознания.

Семеро Благих по-прежнему будто воды в рот набрали, а тот, что заговорил с регентом, дружелюбно продолжил:

— Мы — твои сторонники, о бык Лунной династии! И вся Обитель Тридцати Трех — тоже. Ты должен выиграть эту битву! И мы принесли тебе оружие, созданное в древности зодчим богов, которое тебе, несомненно, было известно в твоей прошлой жизни! Возьми его, ибо долг кшатрия — на поле чести не пренебрегать ничем! Да будь у Рамы тайное оружие — он бы не задумываясь пустил его в ход! А может, так и случится?! Кто знает, чем успел снабдить своего любимца Синешеий Шива?

Гангея молчал, хмурясь. Благие, наверное, были правы, но соглашаться почему-то не хотелось.

— …Вот и мы в свою очередь ПРОСИМ тебя принять в дар наше оружие, которое наверняка обеспечит тебе победу!

101